Одним из громких событий в Сибирском регионе по теме войны с Украиной стал административный арест Натальи Филоновой в Чите на 10 суток с обещанием возбудить уголовное дело по статье 318 УК. Филонова входит в состав оргкомитета митинга против российской интервенции, заявленного нами в Улан-Удэ на 20 марта. Даже если обойдется без СИЗО, она не успеет выйти из спецприемника для административно задержанных и доехать до Улан-Удэ (от Читы до Улан-Удэ 10 часов на машине). Таким образом, под предлогом участия в одном митинге ее не допускают до другого митинга, на котором она является уже одним из организаторов.
Естественно, я расцениваю это как удар по намеченному антивоенному митингу и допускаю, что мне будет предъявлено требование отказаться от проведения митинга в связи с вынужденным отсутствием Филоновой.
Сама Наталья Филонова относится к редкому типу народников, которые предпочитают всегда присутствовать в гуще событий и взывать о правде к аудитории, даже состоящей сплошь из чиновников. Так и в этот раз она была задержана на месте проведения правительственного митинга в поддержку интервенции - за высказывание позиции, противоположной взглядам организаторов (властей Читы). Это ставит вопрос о сразу нескольких правовых коллизиях. Во-первых, считать ее действия массовым несанкционированным пикетированием нельзя, поскольку она ничего не пикетировала совместно со своими сторонниками - ее окружали лишь противники. Если же расценивать ее действия как участие в санкционированном митинге, то высказывать на митинге различные точки зрения не запрещено, а ее выступление соответствовало заявленной теме.
Во-вторых, это ставит под сомнения правомерность одновременного существования в правовом поле ст. 19.3 КоАП и ст. 318 УК. Говоря применительно к митингам, соотношение таково: неподчинение законным требованиям сотрудников полиции - применение насилия к сотрудникам полиции. Практика идет по пути применения обеих этих статей к одному и тому же человеку за одни и те же действия. То есть формальный принцип недопустимости наказания дважды за одно и то же преступление не действует. Необходимо присовокупить сюда еще ст. 319 УК, в данном случае - оскорбление сотрудника полиции. Очевидно, логика преследования всегда шаблонна: если задержанный не подчиняется, значит, он сопротивляется, если же сопротивляется - значит, бьет и материт тех, кому не подчиняется. А нахождение административно задержанного в спецприемнике является просто альтернативой заключения под стражу для проведения следственных действий: пока он административно сидит, обвинение готовит документы на возбуждение уголовного дела.
Напомним, Филонова уже является обвиняемой по ст. 319 УК с 2011 года, когда она также предварительно отсидела за те же действия в административном спецприемнике. Здесь следует отметить ее принципиальную позицию в отношении самостоятельной защиты в процессе. Она отстаивала право обвиняемого на личную защиту в отсутствие адвокатов, для чего прибегала к различным методам - от подачи жалоб на судью за назначение ей защитников до прямого бойкотирования суда. В ответ судья, адвокат и потерпевший-прокурор настаивали на том, что Филоновой, не имеющей юридического образования, защитник необходим для ее же блага. Однако Филонова, занимаясь правозащитной деятельностью, накопила достаточные знания норм УПК и даже лично представляла интересы других подсудимых.
Что же мы имеем сегодня на примере Филоновой? Неадекватные требования к проведению митингов, наказание дважды или трижды за одно и то же деяние, чрезвычайный иммунитет силовиков согласно двум кодексам сразу, препятствование самостоятельной защите обвиняемого. Подчеркнем - всё это официально закреплено российским законом. Но этого мало: теперь ст. 280.1 УК запрещает обсуждать статус Крыма. Норма об оправдании фашизма поставит вне закона любое обсуждение российской интервенции.
Невозможно отрицать взаимосвязь между явлениями правовой и военной сфер: война в Украине объективно подготовлена российским законодательством, направленным на преследование «непопулярных» точек зрения. При этом некоторые нормы собственного цензурного законодательства Россия оставляет без внимания: таков ст. 354 УК, предусматривающая наказание за публичные призывы к развязыванию агрессивной войны. Почему нельзя вооруженную интервенцию назвать агрессивной войной? На сегодняшний день этот состав преступления может быть вменен каждому организатору правительственного митинга или ведущему милитаристских новостей. Впрочем, тоталитарная машина российского права найдет способ повернуть и эту норму в свою пользу.
